Вот мы тут занимаемся борьбой с языковыми заимствованиями и спасением родного языка, а любители заёмков и нелюбители родных слов нам постоянно говорят: да всё в порядке, не надо ничего делать, язык сам разберётся, он же обогащается и развивается таким образом. Да-а-а, что тут скажешь? Деремучее невежество и узкомыслие налицо, но что с них взять, заёмколюбы, они такие.
Язык — это непростая вещь, он служит не только для общения, он много чего ещё делает. Язык является зеркалом и творцом души и духовного улога. Родной язык является зеркалом и творцом родной души и родного духовного улога. Язык не только носит, выражает, сохороняет и передаёт духовный улог, но и творит его. Родные слова выражают и творят родные мысли, родную душу, родной духовный улог, а неродные выражают инородные мысли, инородную душу, инородный духовный улог и постепенно перестраивают наши мысли, нашу душу и наш духовный улог на инородный пошиб.
Заимствованные слова не только загрязняют и оскудняют родной язык, вытесняя и подменяя в нём родные слова, подавляя в носителях родного языка способность и стремление к родному словообразованию и словотворчеству, приучая их заменять родные слова неродными и отучая думать на родном языке, они загрязняют и разрушают родной улог, загрязняют и убивают Дух народа.
Заимствованные слова не приходят одни, они приносят с собой иноуложные (инокультурные) мысли, ценности, смыслы, устремления, передставления, правила поведения, они служат орудием уложной (укладной) войны, потому что несут в себе иной улог, иное видение мира, уложные ключи (культурные коды) иных народов.
Языковые заимствования угрожают не только нашему языку, но и нашему улогу, потому что язык неразрывно связан с улогом, являясь неотъемлемой его частью. Язык и улог взаимообусловливают друг друга: улог порожает язык, а язык носит, хоронит, передаёт, выражает и творит духовный улог. Поэтому перенимая заграничные слова, мы перенимаем вместе с ними и те части инородного улога, кои стоят за этими словами, перенимаем часть инородной самобытности. Отказываясь от родных слов и заменяя их неродными, мы отказываемся от родного улога, постепенно теряя свою народную самобытность. Вместе со иносторонними словами в наш улог проникают части инородного улога, постепенно разъедая наш улог из нутри. Иносторонние слова действуют как духовное языковое оружие, оказываемое ими действие подобно действию отравленных стрел или пуль, сначала они пробивают бреши в нашем улоге, а затем отравляют его тем инородным улогом, носителями коего выступают. Языковые заимствования оказывают двойное поражающее действие, из нашего языка они выбивают наши слова, подменяя их собой и занимая их место, а те части инородного улога, носителями коего они являются, выбивают какие-то части нашего улога и занимают их место. Так проходит «мягкое» завоевание нашей стороны и нашего народа, язык, улог и народ заражаются и перерожаются в нечто иное, чем были когда-то, теряя свою самобытность.
Язык является не просто носителем ("Дух скрыт в слове" (Гёльдерлин) общественного и личного сознания, а также обчественной памяти, обчественного наследства, он является видом и способом их существования.
Наш родной язык является не просто носителем общественного и личного сознания, общественной памяти, обчественного наследства, он является видом и способом их существования и поэтому, когда в ходе бездумного и безумного заимствования совсем ненужных нам слов, наши слова подменяются не нашими, то подменяются не просто слова, не просто язык, а сама духовная основа всего нашего самобытного существования, как раз и делающая нас теми, кто мы есть, делающая нас отдельным неповторимым народом.
«Язык есть снаряд (орган), образующий мысль. Деятельность мышления и язык передставляют поэтому неразрывное одинство... Язык есть как бы внешнее проявление духа народа; язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык — трудно себе передставить что-либо более похожее... Язык передставляет собой безпрерывную деятельность духа, стремящуюся перевернуть звук в выражение мысли» (В. Гумбольдт).
Родной язык есть снаряд, образующий родную мысль. Деятельность родного мышления и родной язык передставляют поэтому неразрывное одинство... Язык есть не только внешнее проявление духа народа, язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык... Родной язык передставляет собой безперерывную деятельность родного духа, стремящуюся перевернуть родной звук в выражение родной мысли. Следовательно, неродной язык является снарядом, образующим неродную мысль. Неродные, заимствованные слова рожают неродные мысли. Чем больше в язык приходит неродных слов, тем меньше у людей остаётся собственных родных мыслей. Самобытное мышление народа подменяется инородным мышлением. Вместе с языком подменяется и сам Дух народа.
"Сознание с самого своего выникновения находится в оболочке языка, через язык оно становится проявленным во вне, доступным для приятия иными людьми. Мысль обволакивается в словесный вид не только тогда, когда когда мы говорим или пишем, но и когда мы думаем. Языковая оболочка появляется вместе с мыслью".
В.В. Ильин, А.В.Машенцев. Философия в схемах и комментариях: учебное пособие. - СПб.: Питер, 2010, С. 85.
Народное сознание и самосознание с самого своего выникновения находятся в оболочке родного языка, через родной язык они становятся проявленными во вне, доступными для принятия иными людьми. Родная мысль обволакивается в словесный вид не только тогда, когда мы говорим или пишем, но и когда мы думаем. Родная языковая оболочка появляется вместе с родной мыслью. Родная мысль рожается вместе с родным словом. Язык и сознание, слово и мысль не разделимы, язык всегда отражает свойственное тому или иному народу видение мира, слово всегда несёт в себе мысль, родное слово — родную мысль, неродное — неродную мысль, поэтому когда родные слова подменяются неродными, вместе с ними подменяется и видение мира, родное видение подменяется на неродное.
Но такая подмена родного неродным началась не сегодня и даже не вчера, сия духовная болезнь имеет очень давние корни, всё началось ещё в Киевской или Давней Руси, после пересечения (Крещения), именно тогда был заложен этот самоубийственный обычай отрицания всего своего, всего родного, народного. Сначала этим самоотрицательством болели только верхи: знать и духовенство, но постепенно эта болезнь разпросторонялась и середи низов, пока полностью не охватила весь наш народ. Подмена продолжилась при Петре Первом и после него. Если в Киевской Руси наш славянский родной улог подменялся ненашим византийским ложнопомазянским, то при Петре и после него наши верхи яро перенимали западно-европейский светский улог (не во всём объёме, конечно, но этого вполне хватило для того, чтобы наши высшие сословия почти полностью оторвались и от родного улога и от простого народа, являвшегося носителем остатков этого улога). После Красного переворота наш родной улог вообче перестал существовать, подменённый новым советским улогом, хотя какие-то его остатки ещё продолжали существовать некоторое веремя. Собирательство, познавание и сбережение памятников старины не в счёт, живой народный обычай перестал существовать.
Подмена родного улога шла вместе с подменой родного языка. Ложнопомазянские письмовики (книжники) первыми начали засорять наш родной язык, они множество наших родных слов подменили неродными письмославянскими, грекоподобными и давнегреческими. Так же, как и на местах наших славянских святилищ они понастроили свои божницы (церкви), так и поверх наших слов и значений они понакидали своих. При Петре Первом нахватались голландских и латинских, в восемнадцатом веке — немецких, в девятнадцатом — французских, при Советском Союзе — самых разных, после него — также самых разных, но в основном английских.
Нам подменяли (и продолжают подменять) не только слова и язык, но и родную веру, родной духовный улог, кои сей час называют язычеством, на божницкославянский (церковнославянский) пошиб или "мифологией", на западный и вообче весь духовный улог (уклад), коий сей час называют "фольклором" (кто не знает, у сего слова есть несколько разных значений). Родной, славянский улог подменили ложнопомазянским, двоеверный славяно-ложнопомазянский у верхов подменили светским европейским, и двоеверный славяно-ложнопомазянский и светский европейский советским, кстати, тоже взятым с Запада, советский, с остатками трёх передыдущих подменили мешаниной из всего самого худшего, что было в самодержавной Руси, Советском Союзе и что было и есть в богачестве (капитализме).
Заметили одну занятную закономерность — все улоги (культуры), кроме самого первого, являются не нашими, неродными, заимствованными и все они отрицательно настроены по отношению к нашему родному славянскому допомазянскому улогу и все они почему-то (занятно, почему?) не приживаются у нас.
Привычка к самоотрицанию, к самоотказу, к отрицанию себя, к отказу от своей укладной самобытности настолько прочно вошла в наше обчественное бытие, настолько прочно укоренилась в наших душах, что мы её не замечаем и продолжаем подменять наше ненашим и по сей день. Родные слова, родной язык, родной улог и родное вообче, перестали быть ценностью, святыней, чем-то посторонним, далёким, несвоим, скучным, приевшимся, непривлекательным, неясным и ненужным, а то, что не ценят, не чтят и не считают своим, то и не берегут и не сохороняют. Многие поколения наших людей выращены в духе отрицания своего родного самобытного, они смотрят на своё, родное глазами иносторонников и поэтому легко отказываются от него в пользу неродного, кое для них является более родным, чем родное.
Может быть, пора уже остановится и взяться за собственный ум, может быть, пора уже начать думать своей головой и жить своей жизнью, а не жизнью иных народов. Хватит рядиться в иные одёжи, носить чьи-то личины и играть кого-то, хватит славить иных богов и жить по иным лекалам, пора стать самими собой.
Именно оторванность от родных корней и подмена их неродными как раз и является головной причиной всех наших бед, их глубинным корнем. Все остальные причины и бедствия, вызываемые этими причинами, являются следствиями и проявлениями основной, глубинной причины. Действие этой причины может быть неочевидным, неявным, потому что оно проявляется не на прямую, непосередственно, а опосередованно через множество разных отрицательных общественных явлений.
Мы лишились собственной внутренней точки опоры, поэтому нас и кидает постоянно стороны в сторону, из одной крайности в иную, поэтому мы и мотаемся постоянно от одного инородного улога к иному, постоянно пытаемся надеть на ся улоги иных народов, но как бы они все ни были хороши, они все почему-то не приживаются у нас: ни византийский робоволодельческий ложнопомазянский, ни светский просвещенческий европейский, ни советский ложнообчнический, западный богаческий, наша славянская душа их отторгает. Как бы мы ни рядились в духовные одёжи иных народов, как бы ни пытались быть на них похожими, как бы ни подражали им, как бы ни пытались быть авраамянами, общниками (коммунистами), накопленщиками (капиталистами), свободниками (либералами) и пр., мы всё ровно остаёмся словянами, это наша народная родовая коренная суть, от коей никуда не деться и не освободится, она всё ровно продолжает жить в нас и в какие бы инородные неславянские гранки ни пытались её засунуть, она всё ровно вылезает из них, потому что она шире их всех, ей душно в них, каким бы числом инородного сора её не закидывали и не заваливали, она всё ровно пробивается, прорывается и прорастает сквозь все несловянские наносы, завалы и напластования, через все заимствования, как бы ни пытались её согнуть, загнуть, нагнуть, выгнуть, прогнуть, перегнуть, закрутить, перекрутить, свить, зажать, загнать, перекроить, перешить, перемолоть, пережечь, перепечь, переварить, перековать, переплавить, перестроить, перевернуть, переделать, разладить, нарушить, повередить, разколоть, разбить, опустощить, зачернить, затемнить, заморозить, загрязнить, засорить, заморочить, зачаровать, усыпить, обмануть, пороботить, подавить, обезсилить, заразить, убить, умертвить, обезжизнить, разславянить, всё ровно пытается выпрямиться, разогнуться, разкрутиться, разжаться, развиться, выправиться, разправиться, наполниться, наладиться, обелиться, осветлиться, просветлиться, проснуться, пробудиться, очиститься, освободиться, осилиться, собраться, омолодиться, выцелиться, выздороветь, ожить, короче, принять свой начальный славянский вид, ославяниться. Наша славянская сущность, наша славянская сварожья, дажья, солнечно-лунно-звёздно-заревая, светоогненная душа, в какие бы подвалы, подполья, подземелья, подсознания, подкорки, ни пытались бы её загнать, всё ровно стремится к свету, к Солнцу, к Правде, к своим корням, к самой себе. Как бы ни пытались её убить и подменить она всё ровно живёт в каждом из нас, в каждом из словян, даже если они и знают об этом и вообче уже не считают ся словянами, она всё ровно ждёт своего часа, чтобы однажы пробудиться от долгого-долгого сна. Она ждёт и однажы дождётся.